Миллстоун (Трилогия) - Страница 409

409

Известный вам работник стратегического отдела".

Письмо имело не слишком-то ценное содержание. Пожалуй, оно даже не тянуло на то, чтобы постоянно носить его с собой. Однако Джон осознавал его истинную роль, которую легко было недооценить.

Это был фундамент – отправная точка всего, что произойдёт дальше. А раз события намечались судьбоносные, можно сказать, исторические, то и значимость фундамента возрастала соразмерно. Федерация расширится – рано или поздно, кроваво или мирно, но расширится. Большинство сообществ за её пределами слишком малы, чтобы выживать самостоятельно, так что у них нет выбора.

Вот только кому-то выгодно, чтобы эти территории оставались дикими. Именно поэтому стратегический отдел столкнулся с трудностями. В этом была первопричина всего происходящего. Нельзя сказать, что Федерация находилась на пике могущества, но причины откладывания продвижений были в другом. Люди, которых пришлось бы покорять, потом стали бы гражданами. Вопрос – насколько они бы были примерными? В любом случае кровь не была нужна никому. А подготовку почвы для мирных присоединений было несложно нарушить. Примерно так, как это происходило сейчас.

В сущности, причина могла быть ровно одна – в своём продвижении вперёд Федерация могла приобрести что-то, что по мнению её противников ей приобретать было нельзя ни в коем случае. Если не отбрасывать предвзятость и принять как данность, что тот, кто нужен Миллстоуну – Джек Ричардс, то ему это вполне может быть выгодно. Вспомнить хотя бы модификатор – полумифический артефакт, расположенный где-то на диких территориях. Что если это "где-то" как раз затерялось между неизвестной Джону республикой и владениями огненных братьев? Впрочем, даже если не зацикливаться на модификаторе, можно было предположить, что в той папке нужный объект и вовсе не упоминается. Тогда нужно выяснить, что это.

Учитывая, что все агенты, посланные в последнее время, не вернулись, у Джона не было даже отправной точки для поисков. Нужно было начинать с нуля, а если мыслить географически, то принимать в расчёт сразу всю наиболее вероятную область.

Предыдущим вечером, злоупотребив виски, он много думал над вопросами дальнейших действий, да так много, что забыл о вещах более насущных – к примеру, о том, как бы им выдвинуться из Роквиля в сторону Айдена. Путь предстоит неблизкий, и желательно выдвинуться поскорее, а для этого надо найти караван, идущий хотя бы до ближайшего населённого пункта.

Эта проблема обрушилась на него особенно душным утром, когда он поднялся с кровати в пустой комнате. Болела голова – скорее от духоты, чем от похмелья. Ломило шею, руки затекли. Джон поднялся и потянулся. Долли уже куда-то ушла, взяв с собой Везунчика.

Слегка пошатываясь, Джон поднялся с кровати и подошёл к окну. Он распахнул занавески и открыл его. Поток свежего воздуха был очень кстати, как и то, что окно находилось на теневой стороне, иначе он получил бы только жару и яркий солнечный свет. На столе лежала фляжка с водой. Делая глоток за глотком Миллстоун подумал, что Долли хоть и бывает слишком жёсткой, всё же иногда заботится о своём компаньоне.

Мысли, до этого беспорядочно роившиеся в голове, начинали принимать хоть какой-то порядок. Он с улыбкой вспомнил, как Дайана вчера большую часть вечера старалась удержать его в своём караване. В какой-то момент Джон чуть было не согласился. Пожалуй, если его пребывание на этих территориях затянется, такая кочевая работа будет очень полезна. Но сейчас пока рано было что-либо загадывать.

С мыслей о Дайане Миллстоун переключился на Долли. Когда он под утро вернулся, она что-то недовольно фыркнула, но всё равно он ощутил в ней какое-то успокоение, как будто бы она волновалась за него. Сделав ещё глоток, Миллстоун надел брюки, рубашку, и сел к окну, чтобы покурить.

Однако не успел он загасить сигарету, как под дверью раздался знакомый лай, только не злобный. На пороге стоял Везунчик, который не пожелал войти в открытую ему дверь. Напротив, он снова гавкнул и устремился к лестнице.

– Вот как? – сказал Миллстоун самому себе, – интересно.

Джон обул ботинки, накинул куртку и поспешил на выход. Везунчик ждал снаружи. Не успел Джон вопросительно воззриться на него, как тот вскочил и побежал вдоль улицы. Не переставая удивляться, Миллстоун последовал за ним.

Пёс привёл его в небольшое уличное кафе. За одним из столиков сидела Долли с чашкой чая в руке и угрюмым выражением на лице. На ней была та же одежда, как тогда, когда они направлялись в Хестон. То ли это были лишь его ощущения, то ли она действительно была настроена серьёзно.

– Выспался? – мрачно спросила Долли, когда Джон сел.

– И тебе доброе утро, – ответил Миллстоун, легко улыбнувшись.

– Поспишь потом, сейчас есть дело.

– Я уже не спал. Что за дело?

– Я нашла человека, с которым мы можем дойти до Толхо. Это день пути.

– Человека?

– Да. Не все же ходят толпой. Он обещал помочь, но я хочу, чтобы ты на него посмотрел. Вдруг, с ним что-то не так.

– Ну, раз он ходит один, то что-то определённо не так.

– Некоторые считают, что так надёжнее. Ну так что? Глянешь?

– Конечно, гляну, – улыбнулся Джон, – только надо бы чего-нибудь позавтракать.

Он сделал взмах, подзывая официантку.

– Кстати, не ссудишь мне несколько литов, – я как-то не подумал, что собака приведёт меня к тебе.

– Конечно, тем более, что вся твоя доля у меня.

– Можно мне яичницу с чем-нибудь пожирнее, можно немного картошки и каких-нибудь грибов, хлеба и кофе, – сказал Джон подошедшей официантке, – можно так?

409